Венец каждой человеческой жизни есть память о ней, — высшее, что обещают человеку над его гробом, — это память вечную. И нет той души, которая не томилась бы втайне мечтою об этом венце.
Все ритм и бег… Бесцельное стремленье!
Есть женские души, которые вечно томятся какой-то печальной жаждой любви и которые от этого самого никогда и никого не любят.
Женщина прекрасная должна занимать вторую ступень; первая принадлежит женщине милой. Сия-то делается владычицей нашего сердца: прежде нежели мы отдадим о ней отчет сами себе, сердце наше делается невольником любви навеки.
Женщину мы обожаем за то, что она владычествует над нашей мечтой идеальной.
Женщины никогда не бывают так сильны, как когда они вооружаются слабостью.
Жизнь есть, несомненно, любовь, доброта, и уменьшение любви, доброты есть всегда уменьшение жизни, есть уже смерть.
Жизнь человека выражается в отношении конечного к бесконечному.
Когда кого любишь, никакими силами никто не заставит тебя верить, что может не любить тебя тот, кого ты любишь.
Любовь вносит идеальное отношение и свет в будничную прозу жизни, расшевеливает благородные инстинкты души и не дает загрубеть в узком материализме и грубо животном эгоизме.
Не пекитесь о равенстве в обыденности, в ее зависти, ненависти, злом состязании. Там равенства не может быть, никогда не было и не будет.
Но страшен миг, когда стремленья нет.
Ото всего остаются в душе жестокие следы, то есть воспоминания, которые особенно жестоки, мучительны, если вспоминается что-нибудь счастливое.
Революции не делаются в белых перчатках. Что ж возмущаться, что контрреволюции делаются в ежовых рукавицах?
Тщеславие выбирает, истинная любовь не выбирает.
