Человеку даны две руки на тот конец, дабы он, принимая левою, раздавал правою.
Человеку не хватает мудрости успокоиться на достигнутом.
Человеку недостаточно познать самого себя, нужно найти также способ, с помощью которого он сможет разумно показать, проявить себя и в конце концов изменить себя и сформировать.
Человеку необходимо изведать сильные чувства, чтобы в нем развились благородные свойства, которые расширили бы круг его жизни.
Человеку нужно два года, чтобы научиться говорить, и шестьдесят лет, чтобы научиться держать язык за зубами.
Человеку разумному надлежит избирать пути, проложенные величайшими людьми, и подражать наидостойнейшим, чтобы если не сравниться с ними в доблести, то хотя бы исполниться ее духа.
Человеку рождение не прибавляет заслуг и не отнимает их у него, ибо оно не зависит от его воли, но за свои поступки, как хорошие, так и дурные, он полностью отвечает сам.
Человеку свойственно чувствовать и испытывать страдания, но в то же время бороться с болью и слушать утешения, а не просто не нуждаться в утешениях.
Человеку, который долго говорит о себе, трудно избежать тщеславия.
Человеку, не страшащемуся правды, нечего бояться лжи.
Человеческая совесть побуждает человека искать лучшего и помогает ему порой отказываться от старого, уютного, милого, но умирающего и разлагающегося, — в пользу нового, сначала неуютного и немилого, но обещающего новую жизнь.
Человеческий разум — наш основной ресурс.
Человеческий ум воспитывается учением и мышлением.
Человеческое общество — это попытка, это долгое искание; ищет же оно того, кто повелевает!
Человеческое сердце обладает досадной склонностью именовать судьбой только то, что его сокрушает.
Чем более мы холодны, расчетливы, осмотрительны, тем менее подвергаемся нападениям насмешки.
Чем более неистовы страсти, тем более необходимы законы, чтобы их сдерживать.
Чем более собеседник твой заблуждается, тем важнее и желательнее, чтобы он понял и оценил то, что ты хочешь ему доказать.
Чем больше нам дано, тем больше мы желаем.
Чем больше наши ближние похожи на нас, тем больше они нам нравятся; уважать кого-то — это, по-видимому, то же самое, что приравнивать его к себе.
